This site requires Javascript to be turned on. Please enable Javascript and reload the page.

Portraits of Irkutsk

Интервью с Н.В. Королевой и С.В. Дубянским

Расшифровки каждой аудиозаписи можно найти, нажимая «details» а потом «Scalar URL».
Transcripts of each clip can be found by clicking "details" and then clicking through to the Scalar URL.

English transcripts

This page references:

Как зрители реагирует на спектакль? Какие отзывы? Наталия: Хорошие. Мы слышим только хорошие отзывы. Если плохие… Ну, может быть, кому-то он может и не понравится. Может, кому-то… это не его вообще тема, Распутин там… Может быть, ему что-то другое хочется увидеть в театре. Но мы слышим в основном хорошие отзывы и плохие до нас не доходят.
Сергей: Например, в Москве, когда мы были там, у меня знакомые ходили и сказали: «Тут не принято вставать». Зал стоял в конце и аплодировал минут десять. Мы очень волновались, но это был большой для нас показатель.
Какие различия существуют между повестью «Прощание с Матерой» и спектаклем драмтеатра? Наталия: Очень большие различия, потому что у нас театральные средства. В общем-то, у них есть определённые границы, правда? Вот как можно сыграть такую сцену, когда уничтожают... как это дерево-то называется? Лиственница. Они его листвень называют. Да, вот этот листвень, который ни спилить, ни сжечь ничем. Вот как это сыграть театральными средствами? Как сделать пожар? Что горит изба? И вообще, там есть такие природные явления, которые в театре воплотить почти невозможно. Вот эти различия они, конечно, существуют. Всё-таки, мы какие-то нравственные вещи-то исследуем, всё-таки, этим занимается театр.
Сергей: Ну, естественно, что материал чуть сокращен. Естественно, мы не можем обхватить абсолютно…
Наталия: Нет Ангары. Вот смотри, Ангара – это такое… Ой, что я забыла... Ангара – это такое мощное действующее лицо в повести. Хозяин этого острова – как его воплотить? И вообще, кто это у него написан? Это не зверь, это не человек, это не привидение. Вот кто? Вот как это воплотить театральными средствами? И конечно это притчевость, знаете, это не бытовое произведение, хотя кажется, это глухая деревня, огород, картошка, всё кажется по быту, по самому-самому примитивного быту. А есть хозяин. Совершенно какое-то сказочное явление и страшное... очень как бы правдиво чувствующее… Кто это? Сам автор или кто … Значит это притча какая-то... Или это Бог или это кто? Вставив это сюда, Распутин нам говорит: это не бытовое произведение. Он нам намекает, он зашифровывает много в своем произведении.
Какие у вас были впечатления о повести «Прощание с Матерой»? Наталия: Ну, видишь, мы же профессионально относимся к прочитанному. Мы знаем, что мы берём в работу это произведение. Когда это первый раз было прочитано, вот просто безотносительно, она появилась, мы стали её читать. Написал автор, мы стали её читать. Она, конечно, очень эмоционально воздействует. Потом это всё прошло время и забылось, и вдруг мы узнаём, что «Прощание с Матёрой» будут ставить в театре, что это будет спектакль, и уже другое отношение к этому появилось, уже более строгое, наверное, но, впечатление, оно стало, наверное, еще сильнее. Да, Серёжа?
Сергей: Конечно.
*Смех*
Наталия: Оно стало еще сильнее, хотя, возможно, требовательнее, потому что тут надо было уже искать, ведь ты читаешь совершенно непроизвольно как читатель, да? Как ты реагируешь, ты даже не отслеживается этого, а здесь приходилось отслеживать себя же вот в прочтении, допустим, какой-то сцены что со мной происходит, что должно произойти здесь, чтобы это было понятно в зрительном зале, да? И вот это отслеживание более строгое уже, более целенаправленное, вот это называется в общем работа над материалом, над текстом. Вот такие у нас впечатления были. У тебя были какие-то?
Сергей: Конечно.
Наталия: Но, Серёжа!
*Смех*
Сергей: Ну, естественно, когда я прочитал в первый раз «Прощание с Матёрой», еще в школе это было, ну, это было… ну, конечно, ты всего не понимаешь, ты прочитываешь произведение, ой, плохие затопили, ой, хорошие прострадали, но, естественно, потом проходит время, ты уже в более осознанном возрасте читаешь и, каждый раз читая, каждый раз открываешь новые проблемы, новые обстоятельства. Уже не все персонажи белые и плохие ... Есть черно-белые, кто-то из них открывается с новой стороны - начинаешь поддерживать тех персонажей, которых раньше, возможно, даже бы не поддержал никогда. И поэтому с каждым прочтением, с каждым годом прожитым, когда ты по новой открываешь для себя произведение, оно остановится абсолютно другим и оно развивается вместе с тобой. (3:26-3:41)Наталия: Да и потом, и Распутин дает эту возможность, потому что это бездонное такое, знаешь, можно открывать, открывать, открывать, открывать всю жизнь. Что-то открывать, вот в этом гениальность вообще Распутина.
Почему спектакль «Прощание с Матерой» играется в наши дни? Актуальны ли темы, которые в нём поднимаются? Наталия: Вот и нам также. Конечно, как может быть по-другому? Хотя, знаешь, есть удивительные, конечно, для нас моменты, что очень хорошо слушают. Ты сидел в зале, слышал, да? Как тихо в зале, и не потому что им скучно, а потому что они все слушают, слушают, они все там. Удивительно то, что приходит молодежь, которая начинает, вот билетёры рассказывают, начинает так всё немножко иронично, ну что там, что там вы нам покажете. Потом прислушиваются, а концу спектакля они уже серьёзные, в себя немножко погруженные выходят.
Почему вы захотели сыграть в этом спектакле? Наталия: Только дурак, наверное, не хочет сыграть Дарью-то!
*Смех*
Наталия: Потому что мы когда ездили... Вот есть такой фильм «Река жизни», как Распутин поехал прощаться в общем-то с Ангарой. Потому что там уже Богучанская ГЭС строится, Усть-илимская, Братская. То есть, Ангара вся перекрыта, всё встало. Конец, вот настоящей реки конец, и куда бы не приезжали, везде какие-то есть к людям вопросы, спрашивают, и все говорят: «Вот Дарья в «Матёре» и Анна в «Последнем сроке» – вот это две героини, которые вообще как будто бы взяты из жизни и перенесены в повесть. Так какая же актриса не захочет это сыграть? Конечно, это страшно, потому что, во-первых, она у него другая написана, вот она у него в повести другая и даже внешне высокая сухая такая старуха жилистая, вот к этому страшного подступаться. Думаешь, ты такой, такая, такая, не такая... Ну а согласиться, не согласиться, у нас же нет вообще такого. Вот как может артист отказаться от роли, даже от маленькой, от любой. Мы не имеем права отказываться от ролей. Нам их поручают, и мы обязаны их сделать. Это профессионализм наш. Ну а тут всё сошлось, и я бы хотела, и режиссёр хотел, чтобы я это делала. С удовольствием... Со страхом, но с удовольствием.
Сергей: У меня было два пути… можно сказать, профессиональный и личный. Профессиональный это, естественно, что эта роль, которая не похожа ни на одну, которая у меня есть. Это удивительный материал, в котором есть возможность в чём работать и самое, конечно, главное – это очень профессиональная и достаточно опытная команда, потому что в основном персонажи, они все достаточно уже люди взрослые и поэтому играют их взрослые артисты, поэтому у тебя есть у кого учиться и набираться опыта, даже если ты на их фоне абсолютно теряешься, потому что все актёры очень профессиональные – есть что впитывать. Естественно, как личное это, естественно, материал, вот весь целиком и полностью материал, который содержится. Потому что он не может не трогать, он не может не задевать, он не может пройти мимо, потому что темы, которые поднимает автор, они не могут не волновать, мне кажется, если ты в них вдумываешься и ты волнуешься переживаешь за будущее, за все поколения, которые были есть и будут.
О чём вообще этот спектакль? Только ли о том, что Матера должна была уйти под воду? Сергей: Ну как… Для меня, все-таки, как для моего персонажа, всё-таки тут… У меня, получается, там не так много эпизодов. Это жизнь, которую успеваешь за них прожить. Поднимается здесь тема семьи. Тема преемственности поколений. Тема того, как людей сквозь поколения не могут услышать друг друга, как они уживаются между собой и как они живут каждый в своих устоях, укладах, и как они меняются, и развиваются, и пытаются быть рядом, но у них это не получается. Поэтому тема спектакля, на самом деле, не только, конечно, про затопление. Их там очень много, и каждая тема особенная. Но для меня в первую очередь там играет тема семьи.
Наталия: Я думаю... знаешь как? Матера, Матера, посмотри, какое слово, да? Матера. Можно сказать «мать», можно сказать «матрица». То есть это наше начало начал – Матера, правда? И у меня нет радужных мыслей. Мне кажется, что Матёра нами потеряна, вот наша матрица, она уже потеряна нами.
Вы согласны с Андреем? Сергей: Да. Когда, естественно, когда я читал в первый раз, там сразу: ой, какой Андрей плохой! Ой, бабушка там какая молодец, Андрей, ты что ж такой... Постарше такой: ну ты не прав, Андрей, все равно не прав! А когда ты читаешь и подходишь к роли, то, конечно, ты понимаешь, что им движет неплохое. Он хороший парень, просто... который не понимает каких-то вещей, которые Дарья уже понимает. А Павел вроде как понимает, но не может сформулировать, не может сказать. А Андрей… Он просто этого пока не видит, он там: «Мне сказали, что если мы пойдем туда работать, у нас всё будет хорошо, вот я и иду туда работать, а вы, если хотите, ладно оставайся, я пошёл». И спустя какое-то время, как мне кажется, будет логичной круг, что он станет, грубо говоря, Павлом. И потом в лучшем случае он приблизится к пониманию Дарьи, но это в моем понимании, в идеале будет. Так что да, я с ним, если так можно сказать, согласен. Всё должно быть в развитии.
Кто ваш любимый персонаж и почему? Наталия: Ну, конечно, я-то считаю, что Дарья. Это просто удивительная женщина. Понимаешь? Это всем женщинам женщина и всем пример, я думаю. И тянуться, и тянуться до неё в её правдивости, в её строгости, нравственности. Вот если б мы все слушали наших стариков, вот таких, да? Наверное, наше общество стало бы другим. Наверное, мы бы были лучше все. Конечно, Дарья. Хотя, там понимаешь, там могут нравиться все. Мне даже нравится вот этот наш баянист… Как его зовут?
Сергей: Зотов Никита? Никитка?
Наталия: Да нет, Петруха. Мне даже Петруха нравится, потому что у него вообще нет плохих людей, вот у него нет плохих людей. Каждому можно найти какое-то оправдание, и в этом тоже ценность Валентина Григорьевича Распутина, потому что он так любил людей вообще. Вот смотри, какой добротой она пронизана эта повесть. Редко ты найдешь такое произведение, чтобы с такой добротой написано о каких-то страшных трагических вещах. Ведь всё равно эти старухи-то погибают. Погибают. И как ты их всех любишь, и как ты им сострадаешь, сочувствуешь. И Петруха-то мне нравится. Нравится… Ну непутевый. Таких всегда жалеют, жалеют. Жалко их. Не зря же я вот говорю да, люди-то маленькие. Жалко их, жалко. Вот и это мне так дорого в этом произведении и в этой роли.
Сергей: Я согласил абсолютно со всем. Любишь всех персонажей и, наверное, своего героя ты должен любить больше, чем остальных, потому что ты всё-таки его и адвокат, и прокурор, ты с ним срастаешься. Когда я читал, я очень большое внимание уделял именно Павлу, отцу. Прямо образ отца у него выписан очень, для меня, по крайней мере, он очень рядом, очень близкий образ. И поэтому ты на него смотришь, ты ему доверяешь. Все-таки, к Павлу я ближе.
Наталия: А вот знаешь, я сейчас скажу такую вещь, она у нас не прошла, конечно. Мы когда репетировали, вдруг такой настал момент, что Шапошников, режиссёр наш, решил так всё немножко повернуть и сделать Павла героем, что он главное действующее лицо. Он дал ему и так много монологов, вот он рассказывает много монологов, это мысли вслух, да. Но я вот сразу, я ничего Шапошникову не сказала. Я просто сказала так сама себе – автора не победить. У автора не Павел герой, у Распутина. У него героиня Дарья, старухи. И мы этого не переборем, не переломаем. Ну и так оно и вышло. Всё само пошло и как бы получилось что да – Павел не может быть героем. Павел, конечно, очень интересная личность, сомневающаяся. Это вот то поколение, которое должно было либо сюда повернуть, либо сюда повернуть. И они вот как должны раздвоиться, они не могут, их разрывает, вот в чем трагедия. Многие поэтому потом запили и, в общем, трагично довольно.
Как бы вы описали роль Дарьи в сообществе Матёры? Является ли она лидером? Наталия: Ну да, я считаю, что она лидер. Она безусловный лидер. Это так автор решил, он так захотел. Даже когда идёт сенокос, и там в этой сцене написано у него, Дарья сидит в центре стола и все вокруг неё. Вот так она сидит как председательствующая, потому что все знают, что она строгая, но справедливая, и вот эта справедливость вызывает большое уважение людей всегда и везде.
В романе Дарья говорит Андрею: «Покуль Матёра стояла, мне торопиться некуда было. И про людей я разглядела, что маленькие оне. Как бы оне не приставлялись, а маленькие. Жалко их». Как вы относитесь к ее высказыванию? Вы согласны с Дарьей или нет? Наталия: Да. Ты знаешь… Мы живём, живём и не задумываемся об этом. День прошел, ладно, ещё день. А если задуматься, что она вдруг себя… Вот смотри, действие-то происходит вообще на острове, в глухом-глухом месте, вот ты же, наверное, там же не был никогда в этой глухомани, куда даже и добраться-то даже трудно. А они вообще только через реку могут, да… Летом на лодке, зимой по тропиночке, и она будучи вот на этом островке разглядела про людей, про всех, мне кажется, она как бы смысл жизни общества, ну всего, как будто она из космоса уже посмотрела крупным планом. Она понимает, что люди маленькие, как бы они не боролись и не представлялись и не делали, не дулись, не представляли из себя, что они такие важные… Как говорится, знаешь, в бане мы все одинаковые. В бане мы разденемся и все одинаковые. Всё у нас как у всех – 5 пальцев на одной руке и на ноге. Вот и я стала об этом думать, и я поняла, что действительно жалко. Это всё по-божески, законы божие. Не зря сказали, что отец Вадим, наш архимандрит, он сказал, что это у него библейским прямо языком написано там. Столько зашифрованного есть, тайного, что мы должны для себя открывать, как в Библии, как в Евангелии. И вот что люди маленькие. Посмотри, простые слова – маленькие. Простое слово, самое бытовое даже, да? А какой в нём огромный смысл. Какой огромный смысл – люди маленькие, жалко их. Ну как же вот. Я же тебе раньше ещё сказала, что такое – жалко людей – не ненавидеть, не бороться с людьми. А вот пожалеть человека.
Вы согласны с поступком героини? Наталия: Да. Она не могла… Вот там замечательно, причём это не сразу понимаешь, финал. Это не сразу... Вот я не понимала, мне сначала как-то режиссёр сказал так, и я вдруг, я куда-то в космос улетела. Они же там говорят там облако, есть там кто живой, я где-то летала там, есть или нет… Что-то там такое нереальное, да? А потом, когда я стала разбираться, разбираться, и вдруг вот как знаете, изобретение велосипеда или там «Эврика!» – яблоко упало, а я вдруг поняла. Когда у неё вокруг неё собрались старухи, которым некуда деваться, когда отказался ехать Богодун, сказал, что здесь остается. Когда приехала Настасья, которая похоронила мужа и тоже не знает, когда сидит брошенная Екатерина и сын её не собирается забирать, я вдруг поняла, что Дарья не может от них уехать. Она их не может бросить. Она решает, что они все вместе коммуной вот здесь и погибнут. Кто-то мне задавал из зрителей, мы шли по улице домой, а какой-то молодой человек: «Ой-ой-ой, можно я с вами сфотографируюсь? А все-таки скажите, что произошло-то? Дым-т… Они что утонули?». Так что у некоторых впечатления, что вот затопление Матёры. Что раз – вода накрыла и ничего не стало. Затопление, оно же очень медленное, и оно длилось несколько лет. Воду пустили, она стала потихоньку, потихоньку… То есть там, я поняла, что они сгорели в этом бараке. Вот я для себя вернее решила, что да, они сгорели в этом бараке – они себя сожгли. И на самом деле были при затоплении Братского водохранилища случаи самосожжения. Люди не хотели уходить, они себя сжигали вместе с домами. Очень сильная, конечно, эта повесть, очень.
Какие у вас впечатления о деревне и деревенской жизни? Сергей: У меня отец, например, из деревни, то есть жил с мамой только. Вообще, когда ты попадаешь в деревне, ты въезжаешь как будто, на самом деле, в другой мир. Там у людей свой быт, у них своя жизнь. Она абсолютно не похожа на город. У них нету какой-то суеты, они никуда не бегут. Я сколько там был, не бегают. Дети разве что играют друг с другом в догоняшку. У них своя жизнь. Это так удивительно. Ты попадаешь как будто в какое-то, из города тебя вырывают, и ты попадаешь в какое-то ненастоящее место, но на самом деле оно настоящее. Там другая жизнь, другая энергия, и ты, попадая в такое место, ты понимаешь, что, наверное, жизнь-то здесь как раз-таки. Это мы действительно бегаем, пытаемся всё успеть, ничего не успеваем. А там люди знают, зачем они живут. Когда вставать, когда ложиться, они знают, как им жить. Это удивительно.
Наталья: У меня печальные всегда впечатления о деревне. Потому что, с одной стороны, там действительно, люди еще сохранились, со своей душой, нравственностью, отношением к природе. Они к ней ближе и они от этого чище становятся, лучше они становятся. Но вообще, мне их жалко, потому что они у государства в каком-то загоне, забросе и чтобы найти работу, надо уехать и бросить деревню, чтобы прожить, надо вкалывать или, или... просто пьют, вот пьют мужики без работы и вот эта вот безпросветуха… Знаешь, Распутин построил школу в своей родной деревне Аталанке. Мы туда приехали. Добраться было очень трудно. По льду на машине мы ехали часа полтора, наверное. Он мечтал, чтобы там была школа, потому что сам он ездил в район и там жил и там учился. И он мечтал об этом. Получил какие-то гонорары, он вообще был очень скромным человеком. Не скажешь, что он богаче был, и вот он получил какой-то гонорар, и в общем, денег подсобрал. Во-первых, он там храм строил – вкладывал свои деньги. Последний, что сказали, колокол. В Китае издали его книжку, он получил гонорар и отдал его вот на этот колокол, чтобы в храме поставил колокол. Школу… Он построил кирпичную хорошую школу. Она одноэтажная, но такая очень... для деревни просто шикарно – с пластиковыми окнами, с отоплением, с теплыми туалетами. Которые, мы приехали, туалеты не работают уже. Они уже вышли из строя. И стоит на улице этот деревянный домик, куда дети бегают. У них есть столовая, где их кормят, но детей учится совсем мало. Например, там 3-й класс – один ученик. 5-й класс – два ученика. Люди бегут оттуда, очень много стоит заколоченных домов, потому что леспромхоза нет, работы нет. На одном хозяйстве там подсобном не проживешь... И люди уезжают. Заколоченные дома стоят. Смотришь на эту прекрасную школу и думаешь, что же будет с этой школой, когда некому будет в нее пойти. Всё тоже придёт в упадок. И таких деревень большое количество. Вот сейчас я тоже… Как бы в деревне у нас есть дом, и я общаюсь с сельскими жителями. У них очень маленькая пенсия. Работать им приходится очень много, и они уже сейчас говорят о продлении этого пенсионного возраста, что будут позже уходить на пенсию. А они уже к 50 годам заработаны. Сельский труд очень тяжелый. И вот мне-то их жалко.
Как вы думаете, у деревень есть шанс на выживание? Или они повторят судьбу Матеры – навсегда исчезнут? Наталия: Ужасно, если это так случится, это будет ужасно.
Сергей: Кажется, что шанс все-таки, наверное, есть. И это будет действительно ужасно, если это произойдет, но шанс есть только если произойдет какая-то логичная эволюция, модернизация. Если правительство начнет выделять особые субсидии в деревни, закупится новая техника, возможность развивать местную промышленность, местную аграрию. Тогда, возможно, модернизируясь со временем, деревня будет жить и она станет, я надеюсь, я надеюсь…
Наталия: Ну что ты… Кто купит технику? Кому? Давайте купим крестьянину Иванову технику! Там что есть? Колхоз, совхоз? Ничего же нету.
Сергей: Но охота верить, что все-таки…
Наталия: Так во что верить-то? Ты же взрослый парень, ты думай головой-то. Конечно, хочешь, ты сейчас фантазируешь, потому что они все живут сами по себе. У них там нет даже фермерства в деревнях-то. Очень редко, если есть фермеры, которым вообще изо всех сил мешают жить и сразу их давят за горло и всё. Может, лет через сто что-то изменится... Я не знаю. Вот я была в Америке, и там вот едешь и там не поймешь, то ли это город, то ли это уже пригород, то ли это еще что-то. Всё вот как бы слилось, всё вместе объединено, и все живут одинаково, мне кажется, прилично, правда? В смысле материально. У нас же так: город отъехал – всё: пошли кривые заборы, дорога кончилась, помойки начались, дома перекошенные стоят, понимаешь? Потому что бедность. Непомерная бедность. Одни богатеют безмерно, другие совсем обнищали. Вот это вся беда. А у людей тоже психология меняется. Мужики-то уже не пойдут тебе так просто пастухом работать, им неохота: а что это я буду пастухом. Я зоотехник, я техникум закончил, вот ведь ещё в чём беда. Я знаю, что у меня знакомая в деревне. Ей надо строить сарай и крышу перекрыть. Она не может найти мужика. С одним договорилась, он запил, он пьет и пьет неделю, она никак не может его выцарапать для стройки и не знает, кого же ей нанять, чтобы построить в деревне этот сарай несчастный. Вот какие тут проблемы... Я не знаю, что тут будет с нашей деревней. У меня, например, нет таких прям «Надеюсь!...»
Как бы вы описали чувства Андрея к Матере? Как он к ней относится? Сергей: Ну, естественно, это для него всё равно дом. Это для него родное место, он его ... Тут нельзя сказать, что он относится к нему плохо. Он его любит, он его искренне любит, он тут родился, он тут как он сам там, дословно если: «Я тут родился, 18 лет прожил, ну пускай бы стояла», и он тут не лукавит даже. Он, кажется, говорит это вопреки, но он не лукавит, он действительно уверен, что да стояла бы, никому не мешает. Другое дело, что он считает, что тут всё застоялось на одном месте и нужно развиваться и двигаться вперёд. И что все люди тут... Они как-то на одном месте и они не хотят двигаться, понимать, что там дальше будущее, там дальше новое, там дальше эволюция, там, там, там всё будет хорошо, а тут уже всё как бы на месте стоит, так что... Так он относится. Любит он Матеру, но считает, что ей нужно было бы поменяться, по возможности.
Наталия: Это типично для молодёжи. Они думают, что светлое будущее там, там, чего тут-то копаться!? Надо двигаться куда-то… Да, это все так молодые, мне кажется, думают. Если бы молодость знала, если бы старость могла. Пословица. Если бы молодые знали, что это такое – родина и земля. Прожив жизнь, мы это понимаем. Вот и всё, всё тут так мудро написано, что здесь есть три поколения, да? Есть младшие, есть Павел, и есть бабка.
Актуальна ли сейчас деревенская проза? Сергей: Конечно.
Наталия: Да я тоже… Конечно, Серёжа, конечно.
*Смех*
Наталия: Да, да. Потому что она о человеке, о его трудностях, о его бедах, радостях, и, мне кажется, актуальна. Не зря сейчас и Шукшин возвращается – его ставят, читают, и я думаю, что Распутин будет вечен. Все они вернутся.
Сергей: Тут же ключевое, что деревенская проза не подразумевает, что деревня, вот эти домики, то, как там всё устроено. Там именно о человеческой душе, какие там люди. И как они себя ведут и как они поступают по отношении к другим. Так что эта тема будет вечной, мне кажется.